Смирение паче гордости

Когда я исповедался в первый раз (а это было в 15 лет, при том, что и крестился я 14-ти летнем недорослем), то сказал терпеливому священнику о том, что, дескать, о больших делах я Богу молюсь, а о всякой мелочи Его не беспокою, поскольку и сам с нею справлюсь.

— Ну, это гордыня – сказал батюшка, чем сильно меня удивил. В чем же гордыня, когда совсем наоборот – не отвлекаю Всевышнего на пустяки, Он и так занят беспокойным человечеством, а ежели я не пристаю к Нему со всякой мелочью, так наоборот – уступаю место решению проблем других людей, кто более нуждается в духовной милости.

Тогда, сам того не ведая, я впервые приступил к решению важнейшего вопроса для всякого человека – всегда ли необходима нравственная оценка нашей жизни? Есть ли такие случаи, когда без нее можно обойтись? Один мой приятель неодобрительно отзывался о жизни монастырской, сетуя на то, что, чему сам был свидетелем. «Что это за фарисейство?» — вопрошал он – «Батюшка, да благословите сесть, да благословите чаю откушать»? Сами, что ли, без разума?

Тут мне вспоминается одна церковная байка, когда возроптавший послушник в сердцах сказал игумену Оптиной пустыни Исаакию: «Вот ты хоть и игумен, да не умен», на что тот ответствовал: «А ты хоть и умен, да не игумен».  Оно так, но всё же – всегда ли, во всех ли случая жизни нужен нам духовный поводырь? Человек ведь живет в делах повседневных, в которых сам давно сам себе хозяин, имеет к ним привычку и, вроде, не нуждается в пастыре.

Ну, с утра зубы чистит, завтракает, в метро едет – зачем тут Бог и к чему в таких делах Его о помощи просить? Может, не отвлекать, пока Он радеет о более нуждающихся?

Но так думал я недорослем, а когда стал повзрослее, то постепенно (очень медленно и тупо) вдруг стал понимать, что никакое на земле дело не токмо государственное, он самое малое личное не делается без участия духовных сил. А ежели к самому малому делу приложимы нравственные усилия, то и Бог там же.

Это как? А вот как. Вот вы расстаетесь с очень вам дорогим человеком утром – просто на работу идете, а он (или она) ещё куда по делам. И вам очень нужно, чтобы вы непременно вечером встретились. Так, как встречались до этого много раз, но всё одно – сегодня вдруг что-то кольнуло.  И вы молитесь: «Господи, спаси и сохрани раба Твоего (имя рек)».

Или вот мимо вас мчится «скорая» и вдруг тревожно станет на душе и  вы безотчетно шепчете: «Господи, спаси и помилуй раба твоего,  имя же Ты его веси, облегчи ему страдания душевные и телесные!».

Но и так бывает, что в толпе автобусной уже рот раскрылся, чтоб что-то язвительное молвить напирающему хаму, но вдруг беззвучно помыслят уста: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешнаго».

Юношеская и эгоистическая практика жизни говорит нам об уповании  на свой опыт, на опирание на себя самого. Я – мера всех вещей, мои силы самые великие и достойные. Я сам сумею всё преодолеть и со всем совладать. Сам разберусь я с делами малыми (а, может, и великими) и построю свой град земной жизни. Или, к примеру, впал человек в великую скуку и именно оттого, что уже всё и познал, а что не мнит, так то и ведать не стоит. И чрез эту скуку поимел тот человек великое уныние – любви не имеет, знания не спасают, опостылела жизнь раньше времени. И некая значительная брезгливость опускает уголки его губ.

Это позиция, конечно, знатная, но тут возможны некоторые существенные неприятности похуже скуки и апатии. Вот, скажем, всё человек сделал себе и всё устроил, как вдруг его на что-то странное потянуло. Ну, к примеру, на похоть, да не простую, а особую – к тому же полу, каков сам. Как это оценить? Ежели он сам себе мерило, так тогда – может и ничего? Коли мерило отмерило, так оно и верно, стало быть, тому и быть? Ну, случилось так, что ж из того? Ведь хочется – значит прав!

Тут, правда, Федор Михайлович Достоевский некстати обмолвился:  «если Бога нет, то всё можно». Вот вопрос. Стало быть, не всё, что хочется – правда. Бывает, что самые сильные желания – ложь и страсть. Как же отличать?

И выходит, что необходимо человеку духовное зрение. Да не по каким-то исключительным случаям, а по самым повседневным, по любым мелочам, по самым крохам житейским. Оттого, что и в самых этих крохах всегда во все минуты жизни человека он постоянно совершает нравственный выбор.

Стало быть, только одна есть технология для человека  восприпятствия греху   — молитва на каждое дело да на каждый случай. Каким бы ничтожным да малым он не казался.

Тут одно соображение – кто оценит, малое ли дело творит или большое? Всё с малого начинается, и добро и  пагуба. Вот, при Таинстве Крещения мы становимся рабами Божьими – так это то значит, что на всякое время и по всякому случаю призваны поступать по Его воле. Нет в этой жизни таких моментов, чтоб вне Его воли наша жизнь шла.

Оттого, ежели хотение есть у человека сообразиться с верой и правдой, то надобно постоянно прибегать мысленно к помощи сил небесных при всяком деле и при всякой житейской  тщете, какова бы она не была.

Мы окружены людьми, о которых мы постоянно заботимся, мысленно или же действенно. Но так же мы окружены постоянно ангелами и силами бесплотными, зримы Господом нашим Иисусом Христом и Пресвятой Богородицею, которые принимают самое внимательное участие во всех моментах нашей жизни. Это присутствие надобно осознавать так же, как присутствие себя в мире материи. Тут нет ничего странного, странно было бы иначе, но вот чувство этой великой сопричастности, вечного совместного бытия и есть смысл жизни человека.

Выражается это совместность в любви, в сострадании, в доброте и милосердии, в самопожертвовании  и смирении.  Но, если мы сознаем эту незримую связь, естественно было бы ею пользоваться постоянно и по всем поводам, малым и большим.

И нельзя различать контакт по степени важности – там за подключение денег не берут, напротив, чем чаще связь, тем больше духовный счет в банке абонента, девиз в этом банке: «собирайте сокровища на небе, где ни моль ни ржа не истребляют, и где воры не подкапывают и не крадут».

Но надобно помнить и о том, что и темные силы вечно рядом и «идет борьба добра со злом, а поле битвы – души человеческие».

А выбор о том, где хранить сокровища, каждый должен сделать сам, а к чьей помощи он при этом прибегнет – вот это и есть главный вопрос о смирении и гордыни.

P.S. Друг мой, батюшка о.Валерий, прочтя эти строки, ответствовал так: «Конечно, плохо, когда «Я» — мера всех вещей, и прекрасно, когда человек доходит до понимания простого, что без Бога не до порога. И тогда хороша бы молитва на каждое дело да на каждый случай, но что-то или кто-то ведь мешает, почему-то сам человек никак не может порой определить, как и о чём просить. А может и не просить вообще, а со смирением благодарить за то, что уже есть….

Вопрос должен стоять не в том, нужен ли духовник, а в том, чтобы мне со смирением принять слова его, как от самого Господа.

Ты вот пишешь: «Нет в этой жизни таких моментов, чтоб вне Его воли наша жизнь шла», да, конечно, ведь Он Создатель наш и Спаситель. Но вот идет человек с работы домой – к жене и детям, а тут вдругдруг с бутылкой да две девчонки, к утру показалось мало – полез в магазин, да по пьяни сторожа убил, опомнился и с отчаяния повесился.

Поэтому две воли вижу я везде – Всеблагую волю Божию и мою – грешного и заблудшего человека. Задача духовника научить смиряться пред волей Божией, а наипаче видеть её и направлять свою волю в том же направлении – в Царствие Небесное.

Прости меня ленивого и грешного. Не суди, что подолгу не отвечаю.

Батюшка Валерий».

Добавить комментарий

Яндекс.Метрика