Размышления о ценностных приоритетах

В мерзкой по форме и отвратительной по содержанию статье советник Президента США Кондолиза Райс (кстати, имя ее переводится как «негодная Лиза») с трепетом привела следующую цитату Буша из речи перед европейской аудиторией: «Мы с вами принадлежим к одной цивилизации. Ее ценности универсальны и они уникальным образом пропитывают собой нашу историю и наше сотрудничество».

Джонатан Свифт как-то сказал: «Если бы Бог ценил богатство, Он не давал бы его мерзавцам». Между тем современные демократические сообщества, как бы не маскировалась их идеология, ориентированы, прежде всего, на достижение личного и кооперативного благополучия. Безусловным лидером выражения потребительских ценностей являются США. В прошлом веке Макс Вебер предпринял первую попытку социологического анализа этих ценностей в труде «Протестантская этика и дух капитализма». Автор констатировал, что дух протестантизма — это дух торговли, что  и блестяще доказывает сегодня Америка.

За прошедшие века «дух торговли» оброс идеологическими постулатами, которые ныне называются «общечеловеческими ценностями». Основополагающие идеи ярко выражены в первой поправке к Конституции США, где декларируется, что «каждый человек рожден свободным и имеет неотъемлемые права, в числе которых право на жизнь и на стремление к счастью». Таким образом, свобода, жизнь и стремление к счастью признается высшими ценностями демократического мира.

При этом свобода трактуется как право на любые действия и выражения личности, если они не причиняют вред другому человеку, жизнь — как самодовлеющая ценность, а стремление к счастью, как обретение благополучия (внешнего успеха) и душевного спокойствия.

Эти ценности называются «цивилизованными», «либеральными», «общечеловеческими», иногда «западными», но обязательно единственно возможными в развитии мирового порядка.

Митрополит Кирилл в интервью программе «Зеркало» (от 22.09.01) сказал: «Почему удар был нанесен именно по Всемирному торговому центру? Потому что это символ новой модели цивилизации, которая претендует на универсальность, и в ее построении Америка играет главную роль. Все интеграционные процессы строятся сейчас на западных либеральных ценностях. Здесь столкнулись два убеждения относительно того, каким должен быть мир». Естественно, митрополит Кирилл в этом интервью представляет религиозное, мистическое мировоззрение, но фактически речь идет о том, что относительно небольшая часть человечества, причем светская его часть (христианской западная цивилизация может быть названа условно), обладая властью, деньгами и силой, считает свои ценности безусловно приоритетными и даже абсолютными.

Мы сейчас не рассматриваем процесс террора и ответы на его акты, но надо понимать, что бурная радость населения мусульманских стран — не безумие варваров или миллионов потенциальных террористов. Эти люди обычные обыватели, занятые повседневными заботами, а отнюдь не жертвенными помыслами.

Для большинства этих людей понятие «свобода» является не существительным, а прилагательным. В первую очередь это свобода от греха, что является для религиозного мышления не отвлеченным понятием, а обыденной реальностью.

Равным образом, жизнь для верующего не самостоятельная ценность, а нравственный императив, своего рода экзамен перед жизнью вечной. Этот постулат в исламе прививается ребенку с пеленок. Мусульманин не дорожит жизнью, ибо она «пух на ладони Аллаха». Если же эту жизнь Аллах берет у человека, борющегося с грехом, то это пропуск в жизнь вечную.

Соответственно, стремление к счастью в религиозном мировоззрении практически лишено прагматизма и рациональности, так как счастье — это приобретение добродетелей и спасение души.

В. Познер в своем интервью 6-му каналу ТВ дал свою характеристику новому разделению мира. Ранее, считает он, раздел шел по линии «Свободный Запад — Авторитарный Восток». Теперь же произошел раздел «Богатый Север — Нищий Юг». Забавно, что ведущий политический аналитик не смог преодолеть стереотипов западного сознания — он искренне решил, что бедные арабские страны влекомы черной завистью к процветающему капитализму. Отчасти это резонно, но, на наш взгляд, межа оставлена другим орудием.

Запад пропагандирует свои ценности внешне цивилизованно — через прививки массовой культуры, потребительское поведение, наказание целых режимов «точечными ударами» и поощрение наказанных гуманитарной помощью.

Экстремистский арабский Восток отвечает постулатами о безусловной греховности всех «неверных» и берет на себя функцию Верховного Суда в вынесении приговоров.

Но при всей своей экстремальности порой кажется, что восток более гибок в анализе ценностей, своих и чужих. Приведем цитату из Корана (2. Стих 187 — 189): «И убивайте их (неверных), где встретите и изгоняйте их оттуда, откуда они вас изгнали, ведь соблазн хуже, чем убиение… и сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, и вся религия будет принадлежать Аллаху».  Однако в другом месте Корана Пророк призывает «жить с людьми Писания (т.е. с христианами) в мире».

Но принадлежит ли современный западный мир к «людям писания»? Создается впечатление,  что западные идеологи действительно искренне не понимают, какая другая парадигма может существовать, кроме постулата о свободе личности.

Карамзин писал, что «свобода — это воля индивида, действующего с позиций просвещенной нравственности».  Иными словами, истинная свобода лишь тогда дается человеку, когда он действует согласно своей Божественной природе, согласно воле Божией и непреложным нравственным законам.

Сегодня Борис Моисеев, вихляя натруженным задом, гундосит в микрофон:

«Теперь ты можешь быть любим,

Но только не во вред другим…»

Иными словами, утверждается личная свобода, не ограниченная ничем, кроме ограничения свободы другой личности. Здесь свобода преподносится как самостоятельная ценность, которая одним своим существованием оправдывает любые действия ее обладателя априори, если только в результате этих действий не наносится видимый вред другому человеку.

Еще Марина Цветаева писала о двойственности «свободы», которая может быть и «прекрасной дамой» и «гулящей девкой».

Из строгого стройного храма

Ты вышла на визг площадей,

Свобода — прекрасная дама

Маркизов и русских князей.

Свершается страшная спевка,

Обедня еще впереди,

Свобода — гулящая девка

На шалой солдатской груди!

Нас порой настойчиво просят уважать другую личность и «ее выбор» — это очень по западному.  Вон тот хлыщ навесил кольцо себе в нос, курит гашиш, увлекается содомией и демонстрирует это всем окружающим. Его надо уважать, потому что это — его свободный выбор.

Соответственно формируется и общественное мнение, в котором исчезает понятие «грех» и появляется понятие  «разнообразие жизни». Но тогда, как говорил Иван Карамазов: «если Бога нет, то всё можно».

Можно убивать детей в утробе, кичиться однополой похотью, безудержно воровать у родной страны, беззастенчиво врать к своей выгоде, стремиться к наживе любой ценой, равнодушно взирать на несчастья других и гордиться собой после всего содеянного. И никто, слышите, никто  сказать ничего не смеет в упрек, потому что обязан уважать мой свободный выбор. А ущерб, который я нанес, еще надо доказать в суде. И если я не пойман, то и не вор, и ходить буду в обществе с высоко поднятой головой.

Очень похоже, что межа проходит сегодня именно между религиозным экстремизмом востока и безбожным либерализмом запада. Как всегда, Россия посередине. И выбор наш должен быть свой, не похожий на тот, что демонстрирует окружающий нас мир. Поиск этого выбора и есть наша национальная задача и наша национальная идея, смутный образ который давно уже витает в общественном сознании россиян.