О пастырях

Как-то Николай Гумилев, блестящий русский поэт, прочел «Крейцерову сонату» Льва Толстого, произведение крайне неприятное во всех отношениях. Это был тот период Толстого, когда он начал поучать человечество уже открыто и назойливо.

Гумилев, по прочтении, сказал своей жене, Анне Горенко, более нам известной, как Ахматова, примерно следующее:

— Анечка, когда ты увидишь, что я начинаю пасти народы, пожалуйста, медленно и тихо отрави меня.

Ложное мессианство ведет свое начало от гордыни и всегда основано на том, что кто-то обладает «истиной в последней инстанции». Но это еще пол беды. В конце концов, никто не мешает какому-нибудь ограниченному мыслителю, будь он техасский ковбой или пациент клиники им. Кащенко, тихо мессийствовать в одиночестве. В конце концов, многие неофиты (новообращенные в религию)  часто начинают третировать ближних и родных, порицая их греховный образ жизни. Беда, если в семье кто-то начинает «спасаться» — ни плюнуть, ни матернуться толком не даст. Но все же это дела житейские и болезни роста.

Беда, когда мессианство начинает распространяться вширь. Беда, когда истина в последней инстанции декларируется как единственная панацея гибнущему человечеству, и оно целыми стадами начинает насильно приводится в лоно этой истины.

Такова была природа коммунистической идеологии, таковы были тезисы национал-социализма в недавнем прошлом и таковы  идеи исламского фундаментализма сегодня.  Итогом устремлений всех мессианских теоретиков непременно должен стать «Новый мировой порядок».

При этом врагами этого порядка объявляются не чуждые ему идеи, а люди, их проповедующие. Соответственно, успех борьбы за чистоту нового порядка напрямую зависит от успеха борьбы против живых людей. Успех же борьбы предполагает, что живые люди, вместе со своими идеями, переходят в статус мертвых. При этом считается, что идеи также становятся мертвыми вместе с их носителями.

Но «подлость» идей именно в том и заключается, что им неведома физическая смерть и они «ищут, аще хочут». Порой, подобно гегелевскому «духу» могут овладевать целым обществом в тот момент, когда, казалось, «новый порядок» уже почти установился.

Следует иметь в виду, также, что человеку свойственен протест против чего-то, силой навязываемого ему извне. В этом заключается внутреннее стремление человека к свободе, т.к. человек сотворен Богом по образу и подобию Его, что означает в человеке начала разума, творчества и свободы. Иными словами, «силком в рай не тащат».

До сих пор мне казалось, что ценности демократические на таких принципах и основаны. Они разумны, они воспевают свободу, а, соответственно,  и  творчество, декларируют равенство всех людей перед законом и плюрализм идей, выражаемых людьми. Единственный недостаток демократии в очень кривом механизме выборности власти. Демократы и сами это признают, но в качестве основного аргумента приводят ту мысль, что лучше все равно ничего не придумано. Пусть так.

Но с недавнего времени меня, как Бунша из «Ивана Васильевича» терзают «смутные подозрения». А не аморальны ли демократические ценности по определению? Не ставит ли себя человек, проповедующий эти ценности, вне Бога? Основания к таким сомнениям следующие.

Недавние примеры становления российской демократии и примеры развития демократии западной наталкивают на мысль о том, что ценности демократического мироустройства должны быть основаны исключительно на Законе, который эти ценности защищает и регламентирует. Однако, общество, поставленное вне нравственных рамок (демократия не предполагает наличие единой нравственной системы в обществе, поскольку это противоречит «свободе совести»), обязано все более уповать на юридическое право. Примеров тому множество.

Влюбленные на Западе, мило воркуя, внимательно при этом изучают свадебный контракт, вся суть которого сводится к тому, кто что получает в случае развода. Граждане постоянно и с удовольствием судятся с торговцами, требуя возмещения морального ущерба от натертой мозоли или несвежей булочки. Несколько лет назад судили шести летнего мальчика, поцеловавшего в детском саду девочку. Ему инкриминировали сексуальное домогательство. В дело с удовольствием вмешался Президент США  Клинтон (об этом много писала наша пресса).

Закон проникает во все жизненные углы и закоулки. При этом носители Закона отнюдь не отличаются милосердием. Тот же Буш, будучи губернатором Техаса, и, имея право помилования осужденных на смертную казнь, ни разу этим правом не воспользовался (а имел к тому более пятидесяти возможностей). Наоборот, за время его губернаторства, тюрьмы штата пополнились осужденными более чем на треть. То есть, логика власти следующая – мы храним демократические ценности, и если вы их нарушаете, пощады не ждите.

Однако странным и непостижимым образом буквальное и микроскопическое исполнение Закона все более ведет к беззаконию. Все более «защита демократических ценностей» напоминает лютование церберов, защищающих священные скрижали и готовых порвать каждого, кто к ним приблизится.

Как-то за суетой забылось, что агрессия против Афганистана не достигла главной цели – поимки Бен Ладана, за невыдачу которого талибы, собственно, и поплатились властью. Но еще раньше забылось, что вина этого человека вообще не доказана, а, следовательно, захват целой страны совершенно беззаконен.

Еще скорее забудем мы, что причиной агрессии против Ирака было нежелание его руководства признать существование в стране ОМП. Об этом ОМП как-то уже и не говориться – есть оно, нет его – уже вроде и не важно. А между тем именно этим США объяснила свою агрессию против Ирака.

Пренебрежение причинно-следственной связью в мировой политике (т.е. причина агрессии всегда найдется) явный признак пренебрежения Законом. Над законом ставятся некоторые ценности, которые оправдывают применение любых средств для их защиты. Я не говорю, что это плохо. Может быть и хорошо, и по-человечески мне приятно, что диктатор Хусейн получил по филейным частям.

Но! Если демократический институт преступает через свои собственные постулаты, то он начинает разрушаться сам в себе. В этом случае оказывается невероятное – демократия по своей природе склонна трансформироваться в диктатуру.

Директор Детского дома В. Тихонов в очаровательном сериале «Зал ожидания» говорил по поводу новых порядков в провинциальном городе: «Вы мне одно скажите. Если это всё справедливо и правильно, почему всё это так ужасно?»